Новости мира науки

Казахстан. Почему не стоит уповать на технопарки (04.06.2010)

Несколько лет назад ведущие международные консультанты работали в Казахстане над темой, которая сейчас приобрела в России особую актуальность в связи с проектом Сколково. Эксперты изучали эффективность технопарков в переходной экономике. Казахстан лучше других постсоветских стран подходит для сопоставления с Россией – это быстрорастущая (до кризиса) страна, зависимая от нефти и желающая диверсифицировать экономику.

Статья написана профессором University College London Славо Радошевичем и Маратом Мирзахметом из Евразийского национального университета по данным эмпирических исследований середины 2000-х годов. В ней нам интересны не только непосредственные результаты, но и вступление, в котором  анализируется мировой опыт развития технопарков.

Энтузиазм и исследования

Представление о том, что технопарки способствуют экономическому росту, распространяется с 1970-х годов. Особую популярность концепция приобрела в странах с невысоким уровнем инновационной технологической активности. Технопарки привлекательны для чиновников, так как с ними ассоциируются пресловутый синергетический эффект и сетевое взаимодействие университетов и фирм, позволяющее расти быстрее и лучше. В развивающихся и переходных экономиках, не имеющих условий для коммерциализации знаний, от технопарков ждут компенсации отсутствия нужных рынков, компетенций, взаимодействий.

Однако среди экспертов-исследователей единого мнения о полезности технопарков нет, а отношение к ним гораздо более сдержанное. Оценить, нужны ли технопарки в целом, невозможно из-за их многообразия (science parks, business incubators, technopoles etc.). При этом положительные выводы о работе технопарков встречаются лишь в нескольких разрозненных исследованиях. Так, данные по Германии свидетельствуют о незначительном влиянии технопарков на занятость, при том, что на их поддержку выделялись значительные госсредства. Обзор бизнес-инкубаторов ЕС приводит к выводу о «крайней дороговизне этого инструмента» при небольшом числе историй успеха.

Ключевой показатель деятельности технопарка – наличие и мощность связей между фирмами и университетамиНИИ. Увы, эмпирические данные сразу двух упомянутых авторами исследований говорят о слабости таких связей на практике. Показано также, что далеко не все технопарки создают дополнительные стимулы для коммерциализации технологий.

Авторы заключают, что в литературе есть лишь единичные описания действительно успешных технопарков, а в большинстве исследованных случаев достижения либо скромные, либо вообще отсутствуют.

Наблюдается серьёзный разрыв между представлениями чиновников и данными исследователей.

Одна из причин такого разрыва – наличие модельных технопарков, будоражащих воображение аутсайдеров. Главная такая модель – Силиконовая долина, но воспроизвести её специфический успех в переходной экономике крайне сложно, нужны мощный оборонзаказ, мощная наука и 50-60-е годы. Другой известный пример – Кембриджский технопарк. Но есть немало свидетельств, что развитие хай-тека вокруг легендарного университета так же активно происходило и вне технопарка, при помощи крупных государственных заказчиков.

Тем не менее, в 1970-80 годы быстро развивающиеся страны активно приступили к переносу на свою почву опыта Силиконовой долины и Кембриджа. Они опирались не столько на самоорганизацию, сколько на активную госполитику, «ручное» создание инфраструктуры и системы инвестиций. Сегодня можно с уверенностью сказать, что впечатляющего успеха добился лишь Тайвань с его технопарком Синчжу. Достижения Малайзии или, скажем, Сингапура, значительно скромнее.

Специальных оценок постсоветских технопарков авторам неизвестно. Данные ЕС по технопаркам Польши не демонстрируют значительного экономического влияния. Программа создания технопарков в России «не оправдала ожиданий, так как спрос на продукцию малых инновационных фирм со стороны крупного бизнеса оказался очень низким» (это выводы Kihlgren по питерским технопаркам 1992-1998 годов).

Неудачи строителей технопарков авторы объясняют так: важен не столько недостаток кадров, сильной науки, информационной инфраструктуры или венчурного финансирования, сколько характеристики смежных отраслей – основных потребителей продукции резидентов технопарков. Именно «related and supporting industries» слабо развиты в странах, отстоящих от передового края хай-тека.

Казахстан. Теория

Экономика страны основана на добыче и экспорте нефти, газа и прочих полезных ископаемых, а также вывозе металлов. В 1999-2005 годах за счёт экспорта ВВП рос на 9 процентов в год. Сейчас имеющиеся у Казахстана запасы нефти способны обеспечить ещё пару относительно безбедных десятилетий. Правительство стремится диверсифицировать экономику, стимулируя предпринимательскую активность. Создание технопарков стало одним из ключевых направлений такой стимуляции, призванным охватить инновационные технологические отрасли.

Основное отличие национальной инновационной системы Казахстана от НИС развитых стран заключается в распределении R&D: львиная доля исследований и разработок ведётся в государственных организациях, а не на предприятиях. На них в 2000 году приходилось всего 18 процентов R&D, такой показатель был в Корее в начале 1970-х годов. НИС Казахстана ещё не продвинулась по пути превращения в систему, основанную на предпринимательстве.

В теории технопарки должны были менять ситуацию по двум фронтам. Во-первых, независимые экспортно ориентированные фирмы, анклав в технологически отсталой экономике (по примеру индийской  софтверной индустрии). Во-вторых, группирующиеся вокруг сырьевого комплекса и тяжёлой промышленности поставщики наукоёмких продуктов и услуг.

Ожидания казахских чиновников начала 2000-х были аналогичны нынешней сколковской риторике: технопарки способны создать другое, отличное от существующего экономическое пространство, которое затем распространится по всей стране.

Казахстан. Практика

Чтобы проверить, компенсируют ли казахские технопарки недостатки постсоветского нефтяного госкапитализма, авторы провели серию интервью с фирмами-резидентами технопарков, администраторами и чиновниками. Были также опрошены фирмы, расположенные вне технопарков. Была собрана статистика по деятельности опрошенных компаний и резидентов пяти технопарков (в настоящее время их – 7-8). Помимо данных от администраций технопарков, авторы получили 129 анкет от резидентов и 33 – от нерезидентов, отобранных местными экспертами по принципу схожести с резидентами и географической близости.

Четыре из пяти технопарков были основаны местными властями, один, в Кустанае, – группой из 18 местных бизнесменов. Государственные парки существуют за счёт государственных субсидий и аренды, частный – только за счёт аренды. Среди резидентов есть как высокотехнологические фирмы, так и так называемые non-technology-based компании.

Предприниматели из числа резидентов и нерезидентов в среднем имели по 13 и 15 лет бизнес-опыта соответственно, что совпадает с продолжительностью постсоветского периода. Средний возраст руководства – 43 и 46 лет. Однако средний возраст компаний-резидентов – всего 5 лет против 14 у нерезидентов.

45 процентов компаний-резидентов работало в сфере услуг, а среди нерезидентов доминировали производители. Этим отчасти объясняется разрыв в средней численности сотрудников компаний (12 у резидентов против 61 у нерезидентов).

Ещё одна характерная черта рассмотренных технопарков – значительное число низкотехнологичных компаний и традиционных производств. Больше всего фирм делало и чинило мебель.

Резиденты ориентированы прежде всего на местный рынок. На него приходилось 90 процентов продаж, на остальной Казахстан – 9 процентов. Об этом же свидетельствуют и данные о продуктовых инновациях. 39,4 процента резидентов выпускали продукцию, новую для своего района, 15,2 процента – новую для Казахстана. Мировых – то есть настоящих – инноваций не было вообще, если не считать производителей сувениров и местных музыкальных инструментов. Удивительно, но инноваторов среди фирм-нерезидентов столько же: 37,5 процента на местном уровне и 15,6 процента – на национальном.

Причины перемещения в технопарк высказаны реалистичные, на первом месте – привлекательная арендная плата, на втором – имиджевый бонус. Кроме того, умеренно привлекала бизнес-инфраструктура. Доступ к финансам надеялось получить с переездом в технопарк сравнительно меньше респондентов.

При этом среди барьеров роста 87 процентов назвали именно недостаток средств. 79 процентам не хватает доступа к технологиям. Лишь 38 процентов считают барьером состояние бизнес-инфраструктуры. Ее использование сильно зависит от расположения технопарка: в Караганде инфраструктурой пользовались все опрошенные, а в Алма-Ате – только 20 процентов.

Для фирм вне технопарков уровень аренды значим гораздо меньше, зато важны выход на мировые рынки и доступ к финансам. Это очевидно, учитывая их размер и производственный характер.

Резиденты подтверждают, что технопарки создают добавленную стоимость, в том числе повышая выживаемость. Примерно такое же отношение к ним у нерезидентов. 

Данные о сетевых взаимодействиях впечатляют слабо. 46 из 50 опрошенных фирм сравнимого размера сообщили о наличии связей с фирмами вне технопарков, 31 – о наличии связей внутри, 23 – о наличии связей с вузами. Наиболее частый и сильный вид связи заключается в покупке материалов. Примечательно, что самые сильные связи с вузами и компаниями-нерезидентами характерны как раз для нерезидентов.

Итак, в ходе исследования выяснилось, что фирмы внутри технопарков не более инновационны, чем вне их.

Они в большинстве работают в традиционных отраслях, и, за исключением нескольких биомедицинских компаний, не соответствуют представлениям об «инновационных наукоёмких стартапах». Сетевые взаимодействия внутри технопарков развиты слабо, парки работают как бизнес-инкубаторы для ориентированных на местный рынок фирм, а не как центры диверсификации экономики.

Правительствам стран, находящихся в похожем положении, авторы рекомендуют разделять поддержку собственно инноваций и поддержку организаций инновационной инфраструктуры. Вместо масштабного строительства технопарков лучше сконцентрироваться на выделении грантов инновационным компаниям и на развитии предпринимательских навыков, а также на создании спроса со стороны более крупного бизнеса.

«Недвижимость и собственность создают иллюзию, что связь между наукой и бизнесом налаживается, когда на деле её нет», – такой цитатой из классиков Радошевич и Мирзахмет заканчивают статью.

Подробнее: Slavo Radosevic, Marat Myrzakhmet. Between vision and reality: Promoting innovation through technoparks in an emerging economy // Technovation 29 (2009) 645-656 (рабочий вариант есть в открытом доступе).

Иван Σ Стерлигов

Наука и технологии России

Новости мира науки

Мероприятия
Конференции
Конкурсы, олимпиады
Гранты, стипендии
Стажировки
Фонды

Образование
Семинары
Форумы
Тренинги
Курсы повышения квалификации

Полезные ссылки

О портале